Собеседником корреспондентов "СЭ" стал знаменитый тафгай, бывший защитник сборной России, три года назад завершивший хоккейную карьеру.
Иногда нам казалось, что истории Юдина – выдуманные. В жизни такого быть не могло. Иначе почему этот 38-летний здоровяк до сих пор жив? Многому из его рассказов мы бы не поверили – если бы о том же самом не слышали от других людей. Которые уверяли, что все это чистая правда. Кажется, Юдин – тот самый Мюнхгаузен, который не врет.
"ЗНАТНЫЙ ПОВАР"
– Довольны нынешней жизнью?
– Еще как! Живу в Петербурге, лучшем городе на свете. Две дочки, сын, хорошая квартира, друзья. Много свободного времени. Могу путешествовать.
– Откуда ж время – если и тренируете в школе СКА, и бизнесом занимаетесь?
– Тренирую вечерами, а до этого успеваю все вопросы по бизнесу решить. Я в нескольких местах учредитель – приходится вертеться между офисами.
– Какими?
– У меня сеть ресторанов "Знатный повар", завод по производству сухих строительных смесей. Завод шесть лет существует, я игроком еще вложил деньги. Посмотрел – кругом стройки. Ага, думаю, надо мешками и вагонами что-то строительное продавать. Но самый лучший бизнес – веники.
– Какие еще веники?
– Банные. Давно заметил: ни в Москве, ни в Петербурге нормального веника не найти. Хоть нет ничего проще. Пошел в лес, нарвал – и торгуешь.
– По какому бизнесу особенно ударил кризис?
– По заводу. Часто деньги не возвращают. Зато благодаря кризису уничтожил толпу тунеядцев. Офисный планктон. Люди научились ценить работу, сейчас много хороших специалистов бегает, на службу просятся.
– "Крыша" у вас есть?
– Что это такое?
– Будто не в курсе.
– А, вы об этом... Я всех знаю – и меня все знают. В 90-х всякое прошел, учился на ходу. Психологии, например. Если ты не в состоянии найти общий язык с человеком, перед тобой захлопнутся двери. Ни черта не сможешь.
– Возникали ситуации в бизнесе, когда хотелось кулаки в ход пустить?
– Постоянно. Бизнес – животное дело. Никакой радости от него не получаю, каждый день отрицательные эмоции. Потому и начал тренировать – туда я душу вкладываю. Теперь успокоился, весь свечусь. Это отдушина, которая сердце бережет. А в бизнесе все нервные, деньги не приносят удовольствия.
– С образованием у вас, кажется, все в порядке?
– Три высших. Недавно вот ВШТ окончил. Правда, не без проблем. Тренер Ишматов, который был в комиссии, все сделал, чтобы меня завалить. Когда сдавал специализацию, задал мне сотню вопросов. Но я такую работу проделал, что завалить меня было нереально. Ишматов весь красный от злости выскочил из комнаты.
Он как маленький злой гаишник, которого всю жизнь унижали, а теперь он получил жезл и может оторваться. Когда я начинал играть в Питере, Ишматов тренировал СКА. Меня всегда выпускал в меньшинстве, особенно если проигрывали. А вот когда вели в счете, я сидел на лавке.
– Почему?
– Чтобы не получил премиальные. Ишматов говорил: "Какие деньги? Ты же сегодня не играл". В конце концов я плюнул на все и улетел в Америку. А сейчас живу мечтой.
– Какой?
– Хочу принять команду и выиграть с ней чемпионство пять раз подряд. Чтоб для всех быть как кость в горле. Чтоб все судьи были против меня. Кому нужен один и тот же чемпион?
– Прежде о ваших умственных способностях многие были невысокого мнения. А у вас – три высших образования.
– Зря я раньше времени вышел из образа. Лучше б меня считали безбашенным тафгаем. А то многие поняли, что я нормальный парень, и страх ушел.
– В школе СКА какой возраст взяли?
– 15-летних. Некоторые с меня ростом, весят по 105 килограммов.
– Если игрок в 15 лет весит 105 кило – у него есть будущее в хоккее?
– Конечно. Я на пять лет вообще из хоккея уходил, учился в институте. И ничего – вернулся.
– В большой хоккей вас тренировать звали?
– Звали. Но я решил – рано. Надо подучиться, иначе выкинут через год-другой навсегда. Или будешь шайбы подавать. Я хочу прийти туда лет на двадцать – и держать всех.
– Это как?
– Построю суперклуб. У нас в Череповце был такой – на нем долго можно было выезжать. Уникально ребята относились друг к другу. Добавляй пару игроков каждый год – и получай спокойно медали. Команду же в одночасье разогнали. А в Ярославле какой был коллектив? Курица с золотыми яйцами! И там разрушили!
– Почему?
– Приходят новые руководители – и не понимают, что все уже сделано. Тебе надо лишь улыбаться. А вместо этого затевают перестройку. За что Вуйтека в свое время убрали из Ярославля?
– За что?
– У президента клуба комплекс: денег много – а меня никто не знает. "Почему про Вуйтека столько говорят? Надо, чтобы про меня! Вот уберу этого чеха – его и забудут..." По себе знаю: многим тренерам не нравилось, что фамилия Юдина в хоккее звучит громко. Один Михайлов смеялся: "Какую газету ни откроешь, везде Юдин. Надоел уже". Остальные ревновали.
– Раз вы вернулись в хоккей спустя пять лет – значит, и сегодня могли бы?
– Вполне. Тот же Михайлов звал, но это уже нереально. Снова семью не видеть, бизнес навернется. Мне учредители говорили: "Саня, завязывай играть. Без тебя можем друг друга покоцать". Я их спас. Объединил.
– Пожертвовав хоккеем?
– В "Авангарде" еще Абрамович предлагал новый контракт, бешеные деньги. Но в Питере ждала беременная жена – вот и вернулся. Пришлось забыть о хоккее.
– При этом в СКА вы просились сами. Как позже сказали – "один человек оказался против".
– Да. Один из руководителей клуба. Из-за него и не взяли. Я даже предложил: "Согласен играть бесплатно". Все равно отказали.
– Странно.
– Когда в команде появляется новый руководитель, ему надо время от времени заходить в раздевалку и говорить: "Вы – уроды, все делаете не так..." Но если в раздевалке сидит такой авторитетный человек, как Юдин, грубое слово произнести уже непросто.
– Так почему за СКА предлагали играть бесплатно?
– Деньги у меня были, хотелось напоследок получить удовольствие от хоккея. Первый раз в жизни тренироваться как профессионал, чтобы никаких соблазнов. Хорошо сыграть и поставить точку в карьере. Еще в "Спартак" звонил: "У вас начал – давайте у вас и закончу. Без денег!" Но никто не захотел бесплатного Юдина. Жаль.
– И груша, которая прежде висела у вас в комнате, отправилась на помойку?
– Обижаете. Тренируюсь – для себя. А то тянет иногда завалить какой-нибудь сарай. Чтобы руку не сломать, держу форму. Или говорят некоторые: "А, Саня, ты уже не тот..." Завожусь – надо что-то изобразить.
– На спор?
– Бывает. Я же спорщик всех времен и народов. Недавно перед важной игрой жахнул рукой по доске, из которой торчал гвоздь. Загнал по самую шляпку – вся команда ржала. А я, между прочим, разорвал полпальца – впервые получил травму. Поскорее в карман руку засунул, чтоб парни не видели.
ТРУБОЙ ПО ГОЛОВЕ
– Для человека, в биографии которого было столько драк, у вас не очень разбитые руки.
– Их надо правильно набивать – допустим, в груше должен быть только речной песок. Он со временем не превращается в камень, как морской. На руках образуются мозоли в нужных местах.
– И не ломаются?
– Если у кого-то набиты два пальца, ломается третий. Если набиты три – трещит четвертый. Я изучал травмы всех известных тафгаев – они в основном связаны с руками. Не успевали залечить. Разбил костяшки, а на следующий день ему опять играть. Приезжает другой тафгай – новая драка.
– Больнее всего – попасть кулаком в шлем?
– Я всю жизнь мечтал проломить кулаком шлем! Никогда не боялся этих ударов!
– Так и не проломили?
– Не-а. Все русские игроки сразу падали, а в Америке было не до экспериментов. Там нужно было побеждать – а если буду думать, как шлем проломить, могу и проиграть. В Штатах у меня кожа сбивалась с мест на кулаках, которыми бьешь. От зубов оставались дырки на сухожилиях.
– Каспарайтис нам рассказывал, что самые разбитые руки видел у знаменитого тафгая Кошура. Костяшек не было.
– Ну да, пальцы становятся, как сосиски. Кожи на них нет, сплошное мясо. Каждый день рвется, рвется, рвется... А какие у боксеров брови – вы видели? От них ничего не остается.
– Вы все пальцы ломали?
– Почему об этом спрашиваете? Вот вам голову ни разу не отрезали? Скажете "нет" – и завтра отрежут. Нельзя наговаривать. Каверзные у вас вопросы. Пальцы у меня музыкальные. Нормально ответил?
– Достойно. Тренер Слуцкий до сих пор вспоминает, как разгрузил на даче вручную грузовик навоза – это был день самого тяжелого труда в жизни. День самого тяжелого труда для вас?
– Для меня радость, когда мышцы наливаются. Как-то к теще приехал – весь огород вскопал. Народ хохотал: "Ничего себе в "Спартаке" людей готовят". В другой раз лесника дожидался, так все дрова ему переколол. Тот поразился: "Вот так Юдин! Я бы неделю топором махал!" А тяжелее всего полноги лося тащить на себе через лес, проваливаясь по колено в сугроб.
– Можете часами ходить по лесу?
– Лесники ходят так, что любой спортсмен загнется километра через три. Носятся, как лоси, джип могут обогнать на бездорожье. Совсем иная работа.
– Вы пытались?
– Ага. Упрешься порой, твердишь самому себе: "Ты не должен отстать, ты Юдин..." Но, думал, помру. Посмотрите на колхозников – вроде дедушка метр пятьдесят, а руки здоровенные. Как у борца. Трактористы ключами не пользуются, гайки так закручивают.
– О юности вашей легенды ходят. Рассказывают, мотались на тракторе в соседнюю деревню биться.
– Было. С братом ездили. Надевал ватник, на голову колпак пасечника. Надо было практиковаться.
– В чем?
– В драках. А в родном Мурманске – толпа на толпу, район на район. Милиция не мешала.
– Самая лютая драка на вашей памяти?
– Вы хотите, чтоб ко мне прокуратура пришла?
– Боже упаси.
– В любой могли арматурой по голове засветить или нож всадить. Регулярно отвертки шли в ход. Все, чтобы получить адреналин.
– Отвертки – это сильно.
– Была мода. Затем стали носить подточенные напильники, позже – нунчаки и цепи. Я от отверток как-то уворачивался, в корпус не попадали. Это главное – корпус уберечь. Хоть от ножа след на теле имеется. Для меня эти драки – словно тренировка была.
– Нынче такого нет?
– Давно уж. А прежде идешь биться – даже искать никого не приходится, тебя сами найдут. Достаточно заказать бутерброд с икрой в кафе, где у каждого бутылка водки и два сырка. Со всех сторон злые взгляды: "О-о-о!" И понеслось. Однажды трубой дали сзади по голове. С той поры всегда сажусь спиной к стене, весь зал вижу.
– Здоровая была труба?
– Килограммов двенадцать. Ею двери в ресторан затворяли. А бил какой-то борец, теперь у него одно ухо не слышит. Вообще мог его убить, товарищи спасли. Я его половником по башке лупил, вилку воткнул в руку. Кричал: "Пока что-то ему не проломлю – не уйду". В том ресторане сидела большая спартаковская компания – от нее хоккейный мир узнал про этот эпизод.
– Емельяненко-младший нам рассказывал – смешнее всего драться с культуристами.
– Точно. Что с ними драться-то? Пока рукой махнет – можно и выпить, и закусить. Они заторможенные в движениях, бить не умеют. Лишь толкаются да пугают массой. Когда я в Америке играл, там в низших лигах качки были в почете. Но такой попадал на серьезного тафгая – и улетал с одного удара. А мне в 90-х указывали на какого-нибудь накачанного охранника: "Сань, замочишь его?" – "За замшевые ботинки – легко!"
– Сколько стоили?
– 200 долларов. Я почти со всеми охранниками тогдашних крутых передрался. Поэтому меня все знают.
– Сейчас не становится жутко от мысли, чем могли завершиться ваши похождения?
– Нет. Потому и стал самым сильным – никого не боялся. Я ведь, между прочим, не тафгай.
– А кто?
– Уличный боец. Могу драться чем угодно – ногами, локтями, коленями, головой. Под водой пятьдесят метров легко проплываю – как когда-то на спор в "Спартаке". В Финляндии ночью прыгал с огромной вышки в озеро. Но самый занятный спор случился, когда плыл на пароме Silja Line. У него сзади флагшток – и я висел прямо на нем. Если сорвешься – хана, внизу винты. Я к чему это рассказываю?
– К чему?
– К тому, что уличным бойцам ничего не страшно. Они сразу уничтожают, много не разговаривают. А драки на льду – это вообще элементарно, на технике.
– Почему?
– Там есть правила. Худшее, что может произойти, – стекло на руку наклеят или случайно коньком заденут. Ну шлемом в глаз боднут. Меня еще брат учил – все это детский лепет...
– Брат тоже могучий был?
– Да. Мог спровоцировать десятерых мужиков. Подходит: "Дайте закурить". – "У нас нет". – "Это кого вы послали на х...?!" И кидается в драку. В детстве меня тренировал, но я ему раз отомстил. Брат вернулся из армии, мы зашли в ночной клуб. Громко говорю: "Ах вы, такие-растакие..." После той драки брат очнулся в реанимации.
Повторяю, я сам искал проблем. Когда в Омск приехал играть, снял 120-метровую квартиру в славном квартале. Ночью надо идти через деревянные дома, люди жили в нищете. Все бухали.
– Зачем вам такое?
– А в эти края даже тренеры соваться не отваживались. Никто не мог нагрянуть ко мне и смотреть, как я живу. Что им ходить-то, принюхиваться?
– Кто-нибудь из игроков "Авангарда" составил вам компанию?
– Твердовский тоже там снял квартиру, но недолго протянул. Поскорее сменил, насмотревшись.
– Брат ваш, кажется, погиб в уличной драке?
– Это произошло в 99-м, в Мурманске. Меня рядом не оказалось.
– Тот человек, который его убил, сидит?
– Думаю, все причастные к той истории погибли. Родители тогда из города уехали, я им квартиру купил в Ярославле. Брат один остался. Меня с ним мама рассорила, наговорила друг про друга всякого. Вот и закончилось плачевно.
– Часто к вам задираются незнакомые люди?
– Бывает, бывает. Но у меня сильная энергетика – достаточно взгляда, чтоб остудить человека. Я со многими психологами знаком – например, из "Альфы". Кстати, и в ВШТ защищал диплом по психологии. Если человек меня хочет ударить – я это чувствую за пять секунд. Уже знаю, как разруливать ситуацию. Чтобы не доводить до поножовщины.
– Как реагировала жена, с чужих слов узнавая о ваших приключениях?
– У меня жена боевая, в 90-х насмотрелась ужасов. Знает, в какие дела женщине лезть не стоит. О некоторых моих поступках узнавала только по микротравмам. А после рождения первого ребенка у меня агрессия стала уходить.
– Интересно.
– Еще интереснее – появился нюх. Японцы высчитали: если человек не чувствует запахи, он агрессор по натуре. До тридцати лет у меня обоняния не было. А сейчас я добрый – уже не могу бить так, как раньше. До этого налетал на человека, и мне плевать было, что от него останется. А в последнее время задумываюсь: вдруг у него дети?
"ВИКИНГИ ПЛЫВУТ!"
– Вы ведь и проводником в поезде Москва – Петербург успели поработать?
– Практику проходил после железнодорожного института. Весело жилось. Отдыхал, выпивал, деньги заколачивал. За одну поездку на кожаную куртку мог заработать.
– На чае?
– Вагона-ресторана в поезде не было, наберешь еды и спиртного – потом толкаешь. На студенческий покупал два места в своем же вагоне. На них набирал шесть "зайцев". Шесть! И ехали сидя – а платили как за полный билет! Иностранцы в русских билетах ничего не смыслили, можно было лапши на уши навешать: "Позвольте! Вы проходите, а вы – обождите..." Когда до отхода оставалась минута, люди соглашались на все.
– Еще чем промышляли?
– Видеопрокатом. Металл возил в Ригу, водкой торговал. Денег было больше, чем у хоккеистов. На турнире вторых сборных дали какую-то премию – отдал обратно Михайлову: "Заберите эти копейки..."
– Какой собственный поступок держите за самый отчаянный?
– В кабинет к Стеблину ворвался, как Ван Дамм. Тот, когда мечтал попасть в Голливуд, забежал к продюсеру и прыгнул на стол. Чтобы обратили внимание. Что-то разбил – и взяли!
– А вы мечтали попасть в "Динамо"?
– Да. Абсолютно моя команда по стилю. В "Спартаке" же тогда перестали платить денежки. Выходить на улицу и зарабатывать мордобоем не хотелось. Я у Стеблина всю охрану смял. Он посмотрел на эти фокусы, говорит: "Переходи в другой клуб, оттуда тебя заберем". Пришлось за Пермь восемь матчей отыграть. Но "Динамо" так и не забрало.
– Кто-то из бывших спартаковцев рассказывал, как вы топили собаку.
– Это настолько интересно?
– Весьма.
– Ладно, слушайте. Меня в детстве на лето отправляли к дядьке в Коломенское. Рядом парк. Мимо баржи проплывают – мы на них запрыгивали и сигали с борта. Довольно опасное занятие. А на другой стороне было колхозное поле с морковкой и кабачками.
– Воровали?
– А как же? Охранники нас катерами давили – если не поднырнешь под него, голову оторвет. И вот однажды за нами понеслась овчарка. Бросились в речку – она туда же. Я ушел под воду, за ноги ее – и привет.
– Жестоко.
– Иначе никак. Если догонит – загрызет. Плывет овчарка быстрее лабрадора, все время с одной скоростью.
– История номер два – вы заснули маленьким на дереве, упали на медведя, и тот умер от разрыва сердца.
– Не совсем так, но медведь умер. Кто-то прочитает, скажет – туповатый хоккеист... Давайте я вам лучше про зайцев расскажу.
– Про каких зайцев?
– В Нижнекамске пошел на охоту, уложил трех зайцев. А зайцы там – как собаки, по семь кило. Таких больше нигде нет. Я хоккеистам рассказывал – они не верили, пока не увидели. Одного зайца повару команды отдал – так на всех хватило.
– Опаснее всего – охота на медведя?
– На кабана. Некоторые после этого с памперсами ходят. Или ружье выкидывают. Когда в следующий раз пойду на кабана, встану рядом с деревом. Чтобы взлететь, если что. У зверя огромная скорость, клыками рвет человека за секунду. Адреналин сумасшедший – стоишь по пояс в снегу и заваливаешь кабана весом 250 кг, который падает в двух метрах от тебя.
– Главное – не промахнуться.
– Ха, и этого мало. Друзья отправились с собаками на медведя. Всадили семь пуль – а тому хоть бы что. Он даже не сразу сообразил, что в него стреляют. Потом рассвирепел и побежал на людей. Счастье, что пес ухватил его за хвост, медведь развернулся – восьмая пуля попала ему в ухо и снесла полголовы.
– Есть способ унять на охоте дрожь в руках?
– Никогда руки не дрожали. Кто дрожит – тот обречен. Уже привык: если себе не помогу, никто меня не спасет. Помню, рванули с супругой и друзьями на озеро Иткуль, что в Челябинской области. Жена из этих мест. На Иткуле время от времени случается шторм, именно там утонул нападающий "Магнитки" Алексей Степанов. Приехал на рыбалку, ставил сети. Внезапно начался шторм – и его затянуло в воронку. Водолазы нашли тело спустя три недели. А нам с женой рассказали о легенде, связанной с Иткулем: заплывешь за черный камень – попадешь в пещеру. Раньше на лодке туда отвозили молодоженов. Возвращались назад – значит, пара крепкая. Мы с женой решили отыскать это место.
– Получилось?
– Да. А когда собрались обратно, вдруг налетела туча, поднялся ветер, и огромные волны стали заливать лодку. С ужасом вижу, как недалеко от нас образовалась воронка метров в десять шириной, в которую затягивает лодку.
– Как спаслись?
– Сорок минут с криком: "Прорвемся! Викинги плывут!" – я налегал на весла. Хорошо, новые были, не сломались. Друзья, которые ждали на берегу, стояли бледные. Мысленно простились. Жене тогда сказал: "Раз не погибли – выходит, настоящая у нас любовь".
– За границей судьбу испытывали?
– В Австралии зашел по пояс в воду, где плавали шесть белых акул.
– Это-то зачем?
– Акула – она большая, к берегу все равно не подойдет. Думал: застрянет – успею отбежать. Все на камеру снималось, жена сзади стояла.
– Отчаянный вы человек. Австралийцы поражались?
– Они давно не удивляются, русские отучили. Даже знаки убрали об акулах, хоть те регулярно кого-то съедают. Хочешь – плавай. Акул я ловил на Сейшельских островах. А по Флориде бегают крокодилы, но попробуй только убей одного. Моментально посадят.
– На крокодилов не охотились?
– Охотился. Недавно из Майами привез две сушеные головы крокодилов, лично отрубил. Там же поймал марлина. Небольшого, килограмм на пятьдесят. Теперь только касатку выудить осталось.
– Как же через таможню все это провозили?
– У меня с таможней история отдельная. Страшнее всего на таможнях Канады и Австралии. А я пересек канадскую границу без паспорта. За такое сразу тюрьма.
– Как удалось?
– В хоккейном бауле. Я тогда оказался в фарм-клубе "Бостона", "Провиденс". Сыграл две игры вместо их тафгая. Дальше ехать на игру в Канаду, визы нет. Вот и забрался в баул. Тренер сказал: "Таких crazy я еще не видел".
– А подробнее?
– Я и так много рассказал. Не хватало, чтоб Интерпол этим моментом заинтересовался. Посмотрите статистику – играл я в Канаде или нет. Могу показать паспорт – канадской визы нет. Классная история? Веселая?
– Веселая. Еще вора вы месяц назад поймали.
– Наших мальчишек постоянно грабят, по 15 телефонов за раз вычищают из раздевалки. Сколько же можно?
– Вас тоже грабили?
– Свои вещи всегда хорошо прятал. А того воришку во дворце СКА увидели два хоккеиста, которые пропускали игру из-за дисквалификации. Позвали меня – связал ему руки шнурками от коньков, примотал к лавке. Позвонили в милицию.
– Его посадили?
– Нет, выпустили.
– Шутите?
– Не шучу. Этому гаду 32 года, три раза был судим. Украл на сумму более 300 тысяч, тридцать свидетелей. И отпустили. В голове не укладывается. Лучше уж сразу самому наказывать, чтоб никто не заметил.
– В следующий раз поймаете – что будет?
– Уже поймал одного такого же – документы у кого-то из родителей стащил. Догнал его и три пендаля дал. Легко отделался.
ВОЙНА С ОМСКОМ
– На площадке с подлыми приемами сталкивались?
– Омск как-то выписал игрока специально под меня из Америки. Подрались. Я трижды ударил – он разок отмахнулся, едва коснулся моей брови. Американец упал на лед, я двинул в раздевалку. Подошел к зеркалу – бровь разъехалась, кровища. Доктор поразился – откуда это все? И я понял, что он на кулак примотал маленький кусочек лезвия от бритвы. Некоторые и стекло к кулакам привязывают. Одно попадание – у соперника от лица ничего не остается. Лужа крови.
– Отомстили?
– Парня обратно в Америку отправили после нашей драки.
– Гендиректор "Металлурга" Величкин против вас выставлял не тафгая, а ОМОН.
– Меня и ОМОНом стращали, и бандитами. Но мне после 90-х ничего не страшно, не на того напали. В одном городе подослали бритых в кожаных куртках. Начали грозить: "Мы бандиты". Да вы, отвечаю, настоящих бандитов не видели. До каждого потом доберусь. Спокойно с ними говорил. Меня в обиду не дадут.
– С омоновцами разговаривали по-другому?
– Тут был поделикатнее: "Если я за пределами катка на кого-то с кулаками накинусь или магазины начну громить – тогда и ловите меня с ОМОНом..." В Екатеринбурге я немножко помял Дацюка, так местные начальники снова омоновцев пытались натравить. Тоже решили мирным путем.
– Особенные счеты у вас были с "Авангардом". В котором потом и оказались.
– Семь лет омских гонял. Сами виноваты, никак не могли угомониться. Не понимали, что последнее слово всегда должно оставаться за мной. Как-то Журик с Шаргородским накинулись на меня вдвоем. Если б справились, никто бы не вспоминал, что их было двое. В памяти осталось бы лишь то, что Юдину "выключили свет". Под конец карьеры все только и ждали, что меня кто-нибудь завалит. Но я закончил вовремя. Не поражением – как Цзю или Карелин. Никаких душевных травм. А перед той игрой с "Авангардом" своих предупреждал: смотрите, чтобы со спины никто не подкрался. Чувствовал, что от Омска можно ждать любой подлянки. И все равно прохлопали Шаргородского.
– Как же среагировали на его удар сзади?
– Заметил боковым зрением. Тут свои секреты есть. Если не успеваешь увернуться, главное – напрячь шею, чтоб голова не отлетела. Тогда даже удар трубой не опасен. Однажды я шеей клюшку сломал.
– Как это?
– На тренировке зацепился за сетку, резко повернулся – клюшка уперлась в шею и разломилась пополам. Честно говоря, сам был в шоке. Что касается Шаргородского... Бить-то он толком не умеет. Любитель. Рассчитывал на элемент неожиданности. Вышло как в анекдоте. "Два охотника стреляют в кабана. Когда дым рассеялся, один спрашивает: "Ну что, попал?" И слышит голос кабана: "Это ты, мужик, попал".
– Когда-то вы и с Сушинским воевали.
– Сегодня нормально общаемся, но близко к себе друг друга не подпускаем. Это профессиональное. Вот, к примеру, играл с Козневым в одном клубе, семьями дружили. Позже в разных командах оказались и схлестнулись на площадке. Пытаюсь шайбу забросить, а Кознев вцепился в мою клюшку и не отпускает. Что делать? Врезал ему пару раз. А в это время на трибуне наши жены рядом сидят. И супруга Кознева ка-а-ак начала орать на мою! Сейчас, правда, отношения наладились.
– По нынешним хоккеистам вы как-то прошлись – дескать, все в парфюме, сдачи дать не в состоянии.
– Какие-то они голубоватые. Вместо хоккея силы тратят на споры с арбитрами. Где силовые приемы? Даже Каспарайтис перестал их применять! У всех одна "отмазка" – я не толкаюсь, чтобы не нарваться на удаление. А в НХЛ звезды уровня Ковальчука с Овечкиным бьются, и ничего. Вот это настоящие хоккеисты. Их лупят, они встают, дают сдачи и бегут вперед. Так и надо играть. Хоккеист должен уметь все. А то некоторые заявляют: я черновой работой не занимаюсь. Тьфу! Вот не лег под шайбу на последних секундах в плей-офф парень из "Авангарда" – и дальше пошел "Ак Барс", который в итоге стал чемпионом. Считайте сами, сколько было на кону.
– Из наших кто хорошо дрался?
– Андрюха Козырев любого способен вырубить. Влад Бульин тоже крепкий парень, левша. У Миши Стрелкова удар поставлен будь здоров.
– Только на коньках Стрелков держался с трудом.
– В Америке таких среди тафгаев половина – их на лед выкатывали. Но если схватит, уже не вырвешься... А с Бульиным любопытный эпизод связан. Я ему все твердил: "Хочешь прославиться – подерись со мной". И вот наконец он рискнул. А я решил воспользоваться приемом, к которому редко прибегают бойцы.
– В смысле?
– Я же вижу, как человек бьет. Если сильно делать это не умеет, то могу не уворачиваться. Для противника нет ничего страшнее, чем засадить кулаком в лицо и увидеть, что результата никакого. С Бульиным проделал этот фокус. Бьет, попадает – а я не шелохнулся. Влад сразу понял, что ему конец. Получил три удара – и рухнул на лед.
– К какому бою готовились дольше всего?
– С Доми. Он должен был приехать в Россию на "Матч звезд" и много чего наговорил – что сделает с русскими. Обо мне тут же вспомнили: "Саня, готовься. Надо его проучить". Я обрадовался – такая возможность великого поколотить! Но Максорли, их тренер, меня увидел перед матчем и попросил, чтоб боя не было. Мол, Тай не в форме. Доми понимал, что его победу над русским в Америке не заметят. Зато в случае поражения терял многое. Шансов, считаю, у него не было. Сто процентов, замочил бы на эмоциях. Хоть голова у Доми железная. К тому же маленький, все нагибаются – а Тай бьет на противоходе. Еще везучий.
– Важный момент.
– Не то слово. Знаменитая история – лет пятнадцать назад трактор подрезал динамовский автобус, тот перевернулся. У игроков ни царапины. Все смеялись: если б спартаковский так попал, играть некому было бы. Одни везучие, другие – нет.
СЛЕЗЫ ТАФГАЯ
– Что помешало вам стать в Америке величиной?
– Без толкового агента в НХЛ не пробиться. У меня был слабый. В фарм-клубе "Бостона" тафгай получил травму, меня вызвали подменить. Вскоре парень восстановился. Думаю: выйдем на лед, я его грохну, и все будет в порядке. Но вместе оказались только в сауне.
– Отметелили там?
– Он специально жару поддал – и смотрит на меня. А я целый ковш зачерпнул и плеснул на камни. Тафгай в ужасе выскочил из парилки, я остался. Тренер поражался, что я и кулаками махать умею, и в хоккей играть. Потом добавлял: "Вот только агент у тебя – дерьмо". Перед игрой рисовал мне номера хоккеистов: кого можно бить, кого – нет. Команду заводил феноменально.
– Как?
– Мог объявить в раздевалке: "Триста долларов тому, кто лучше всех проведет силовой прием". Люди после этого за борт вылетали. В другой раз говорил: "Первые трое, кто сделает три броска, получат от меня по сто долларов". И как начинали наши с первой же секунды щелкать по воротам – вратарь понять ничего не мог. Я эти приемы для себя записывал.
– Чего не было в вашей душе, чтобы остаться в Штатах насовсем?
– Знаете, как у Шуфутинского: "Америка – звучит заманчиво. Но это мираж – она обманчива". В НХЛ играть интересно, а низшими лигами я был сыт по горло. Американский менталитет не для меня. Лишь у нас с легионерами цацкаются, а там подмахнул контракт – и решай проблемы сам. Хоть ко мне ребята в "Провиденсе" отнеслись по-доброму. Подвозили, угощали пивом, водили на концерт "Бон Джови"...
– По слухам, в Америке хоккеисты принимают таблетки – не столько для мускулов, сколько для куража. Вы их хоть раз попробовали?
– Нет. Некоторые тафгаи пьют обезболивающие, с которыми можно пропустить даже чудовищной силы удары. Боль придет только после игры. Но для меня драки – хобби, таблетки ни к чему. Вдруг с них крыша уедет, и я разорву всю команду вместе с тренером?
– У кого-то съезжала?
– Тафгаев никогда в один номер не заселяют. Я раз оказался в одном номере с бойцом – так он всю ночь глаз с меня не спускал. Боялся, что душить его начну.
– Из заокеанских "полицейских" – идеал бойца для вас?
– По мне, номер один – Твист. Мы похожи. В НХЛ для тафгаев драки – что каша на завтрак. А Твист в каждом бою стремился доказать, что он вне конкуренции. Абсолютно другая философия. Против него боялись выходить самые авторитетные бойцы! Сейчас в Америке, к сожалению, тафгаев уничтожили. Вместо нормальных бойцов какая-то пушнина.
– То есть?
– Квадратные быки, которые драться не умеют. Тафгаям в НХЛ мало платят, вот все и рвутся голы забивать. А "старики" типа Саймона и Брашира собираются в Россию.
– Из ваших тренеров кто лучше всех понимал хоккеистов?
– Голубович. Мастер индивидуального подхода. Знает, кому нужен кнут, кому – пряник. В отличие от других тренеров. У нас ведь как заведено? Если кросс, то всей толпой. Никого не волнует, какой у игрока пульс. Я говорил: "Даже если б горел мой дом – все равно не прибежал бы быстрее". Но тренерам было плевать. И я терпел. Над хоккеистами тренеры просто издевались.
– Кто, например?
– Гуреев в "Спартаке". Помню, Евтюхин справлял свадьбу, пригласил всю команду. На следующий день тренировка. Гуреев специально устраивает ее без шайб, гоняет как сидоровых коз. Я не выдержал: "Вы ж нам всем сердце посадите!" Ничего, отвечает. Мне посадили – и я вам посажу. Или Шастин в "Авангарде". Прежде был любитель погулять, потом завязал – и человека будто подменили. Изводил игроков, по квартирам с проверками бегал. В "Крыльях Советов" фарм-клуб тренировал вообще штангист. Хоккея на тренировках не было – сплошная силовая подготовка. Я оттуда быстренько убежал в "Спартак".
– С дедовщиной сталкивались?
– А то! Всякое видел. Еще слышал, как молодой хоккеист полез в столовой за горбушкой, а ему кто-то из ветеранов в руку вилку воткнул: "Куда?! Горбушки – нам".
– Мы слышали, с Плющенко дружите?
– Да, познакомились в питерском ресторане. Женя – классный парень, с потрясающей энергетикой. Выбрался я тут с женой на "Лебединое озеро". Хороший балет, но не завораживает. Артисты на сцене профессионально выполняли свою работу, да и только. А Плющенко на льду завораживает всегда. Когда энергетика – это здорово. Вот бои Кличко мне смотреть скучно. Я болею за Валуева и Поветкина. А еще – за Руни.
– Почему?
– На меня похож. Будто братец двоюродный.
– Когда-то игроков "Уралана" вместе с главным тренером Павлом Яковенко отвели на экскурсию в калмыцкую тюрьму. Самые интересные экскурсии в вашей жизни?
– Запомнилась одна, в Эдинбурге. Забрел в старинный замок с катакомбами. Ходишь в полумраке вверх-вниз, а вокруг – средневековые орудия для пыток, скелеты, черепа, какие-то монстры. Каждый уголок напоминает о временах инквизиции. Причем выход из этих катакомб можно искать часами. Жутковато.
– Хотите, чтобы сын стал тафгаем?
– В хоккей играть будет точно. Ему четыре года, но уже сам проплывает пятьдесят метров, парится со мной в бане и ныряет в прорубь. На коньки год назад его поставил. Недавно в поликлинике потряс медсестру – старушку лет семидесяти. Делали укол под лопатку. Говорит: "Первый раз вижу ребенка, который после такого укола не заплакал. Даже улыбался".
– Характером в папу?
– Дело не в характере. У меня низкий болевой порог, бьют – а мне все нипочем. Сыну это передалось. Никогда не плачет.
– Вы когда плакали последний раз?
– Недавно сижу в машине, а дочки подрались. Говорю: "Вы не должны так поступать. Иначе папа расстроится и заплачет". И действительно – слеза покатилась по щеке. Девчонки оторопели: "Папа, мы сроду не видели, чтобы ты плакал". А я это сделал специально. Я как актер – могу вызвать слезы в любую секунду.
Юдин умолк – и спустя мгновение в его глазах уже стояли слезы. Надо же, не обманул.
Источник: "Спорт-Экспресс"
